Комментарий

Точка зрения автора статьи может не совпадать с позицией редакции Eurasianet.org.

История о трагически расстрелянном и воскресшем в свой, по его собственным словам, «второй день рождения» российском журналисте Аркадии Бабченко всколыхнула российское гражданское общество и оппозицию. Немедленная и искренняя скорбь, которая охватила Рунет и всю глобальную сеть, сменилась безудержной радостью. Через некоторое время, как точно отмечает журналист и музыкальный критик Артемий Троицкий, маятник остановился посередине, поскольку у многих наблюдателей радость от того, что талантливый журналист и оппозиционер жив, сменилась очень неприятным ощущением.

Дело в том, что, инспирируя заказное убийство оппозиционера в Киеве, Служба безопасности Украины (СБУ) фактически создала фейковую новость – ложное сообщение, подхваченное многими мировыми СМИ, то есть, сделала именно то, в чем постоянно упрекали Кремль. Именно поэтому и «Репортеры без границ», и «Международная амнистия» однозначно осудили поведение украинских властей и саму провокацию. 

В российских оппозиционных кругах мнения разделились довольно сильно. Похоже, журналистская этика вступила в прямое противоречие с логикой политической целесообразности: наиболее радикальные оппозиционеры соглашаются с любым неэтичным с журналистской точки зрения действием только ради того, чтобы иметь шанс «ущучить» Россию. Вот Айдер Муждабаев, другой оппозиционный журналист, немедленно обвинил либералов, которые сомневаются в этичности происходящего, в том, что ими манипулируют из Кремля. А вопросы, между тем, возникают не только по поводу этичности самого сотрудничества между СБУ и журналистом, но и относительно тех доказательств, которые были предъявлены. 

Прежде всего, вопросы появились тогда, когда были опубликованы материалы, которые СБУ считает неопровержимыми доказательствами российского участия в заговоре с целью убийства оппозиционного журналиста. Сергей Пархоменко, журналист «Эха Москвы», задается вопросом не только о том, насколько убедительны эти доказательства, но и о том, что вообще произошло с журналистской точки зрения. 

Обсуждаются не столько уместность участия журналиста в произведении фейковой новости и последствия в виде дискредитации многих других событий как фейков и «украинских провокаций», а то, насколько такая инсценировка достигла результата. То есть, по сути, обсуждается, оправдывает ли цель средства.

Другие российские либералы не столь резки в оценках. Так, политик и медиа-персона Ксения Собчак, напротив, порадовалась тому, что журналист жив, но призвала подождать реальных доказательств – очевидно, увязывая свое отношение к произошедшему с тем, что будет в итоге предъявлено. Член российского Совета по правам человека Леонид Никитинский назвал тексты Бабченко «актом паррезии – древнегреческой правды, которая хочет быть высказанной», и потому его участие в этих событиях само по себе против принципов журналистики, зато, с точки зрения публициста, «ради правды». 

В то же время, есть те, кто уверенно встал на сторону Аркадия. Так, другой бывший российский, а ныне украинский журналист Евгений Киселев в своем блоге упрекнул тех, кто задает вопросы, в том, что они «набросились на Бабченко», и попытался объяснить, что СБУ – не ФСБ, и потому сотрудничество с теми и с другими – не одно и то же. 

Исследователь Катя Марголис просто в своем посте упрекнула христиан в их резкой реакции на «воскрешение», прямо сравнив истории воскрешения Христа с Бабченко…. 

Впрочем, настроения меняются и у тех, кто сначала решительно обрадовался: вслед за постом писателя и журналиста Виктора Шендеровича о том, что «давайте просто простим Бабченко, что он живой», пошли репосты материала журналиста Павла Каныгина в «Новой газете» про «новые вопросы». Вопросы эти, в основном, касаются того, понимает ли Бабченко, насколько серьезно были нарушены принципы журналистской этики в истории с инсценировкой убийства. 

А ответ получен такой: это, мол, не имеет значения, когда на кону стоит человеческая жизнь. Однако трагедия – и уже можно назвать трагедией историю со счастливым концом – заключается в том, что именно это теперь ставится под сомнение. Насколько было необходимо распространять новость об убийстве? Почему официальные лица Украины немедленно обвинили с высокой трибуны Россию, то есть совершили прямой акт лжи? И как теперь можно отвечать на истерические вопли с той стороны – мол, вот, все это провокация и фейк, и все всегда вешается на Россию: и «Боинг», и Донбасс, и Скрипали?

И самое неприятное, что уровень доказательств СБУ такой низкий, что, кажется, главным доказательством становится именно такой образ России как абсолютного зла – мол, «кто шляпку спер, тот и тетку укокошил» – и вот это становится наиболее серьезной проблемой: когда политическая целесообразность подменяет этику, а вера – критическое мышление.