Eurasianet

Дело не всегда в боязни репрессий. И это может подорвать доверие к журналистике.

Страны региона подводят финансовые итоги года, но цифры часто не стыкуются, вызывая серьезные вопросы.

За последний год пространство свободной журналистики становилось все меньше.

Начинание, которое задумывалось как реальная и своевременная реформа, потерпело крах из-за отсутствия анализа и планирования, в результате чего сотни школ остались без директоров.

Армения утверждает, что этот план равнозначен территориальным претензиям, а критики внутри страны считают его националистской уловкой, отвлекающей от реальных проблем Азербайджана.

Российские производители процессоров оказались отрезаны от иностранных мощностей, а наладить свое производство из-за санкций практически невозможно.

Ледники исчезают по всему миру. Вот как это происходит в Центральной Азии.

Китай открывает границы со странами ЦА, упрощает визовый режим, отменяет устаревшие ограничения времен ковида, предлагая партнерам новые возможности для сотрудничества.

Невзирая на все громкие заявления властей о прозрачности, критики судебного процесса жалуются на крайний ее недостаток.

Пошел второй месяц блокады и местные власти начали выдавать продуктовые карточки и объявили о веерных отключениях электричества. Тревогу осажденного населения усилило кратковременное отключение интернета.

Как проходит милитаризация школ и почему многие считают этот процесс пугающим и комичным одновременно.

Алиев отрицал само ее существование, указав на то, что по Лачинскому коридору передвигаются машины российских миротворцев.

Главным ньюсмейкером недели стал Туркменистан, президент которого посетил Китай и подписал ряд формальных документов о сотрудничестве в разных сферах.

Противостояние из-за находящихся в стране российских войск разгорелось на фоне призывов Еревана к Москве вмешаться и предотвратить усугубление кризиса в отколовшемся от Азербайджана регионе.

Ещё недавно власти были склонны идти на уступки протестующим, если те не выдвигали политических требований. Война сделала акции в защиту трудовых прав или скверов почти столь же рискованными, как антивоенные выступления.